Роды в Австралии, взгляд изнутри

Решила — таки я написать отчет о вторых родах, двухмесячный Данька уже счастливо сопит в кроватке, а я, пользуясь минутами тишины и спокойствия, взялась восстанавливать события некоторой давности.

Постараюсь описать все животрепещущие детали, которые уже несколько потеряли четкость и актуальность, хотя уже все кажется  таким далеким и не таким в общем-то страшным и кажется, да  и не больно совсем было).

Особо роддом не выбирала, хотя было несколько вариантов, с нашей страховкой можно было и в частную клинику обратиться, и найти birth centers где все максимально приближено к натуральным условиям, обратилась  я  в итоге в  Sutherland public hospital, многие местные девочки там рожали и были очень довольны.

Уже с 30-ой недели я исправно ходила на плановые визиты каждую неделю, с сороковой — меня стали спрашивать, хочу ли я стимуляцию родов, я сказала, что нет-нет, не надо, я все сама, все сама!!! Срок поставили  на восьмое апреля и сказали, что перехаживать можно максимум 14 дней!

Я заволновалась, беседовала часами с малышом в животе, уговаривала, приглашала в наш дом и уверяла его, что мы очень ждем встречи, но Данил никуда не собирался.  Пришлось приходить сдаваться на милость сазерлендских мидвайфов ( то есть акушерок по-нашему) 18-го апреля, сказали мне в этот день приходить с вещами и  уже укладываться  в больницу для индакшна (стимуляции).

18-го числа мы дружной семьей, с Антоном и Илюхой, пришли в госпиталь, мне выделили большую двухместную палату, где я была одна.  Палата походила на гостиничный номер с легким больничным намеком: из окна открывался хороший вид на Сидней,  телевизор в углу, светлая и хорошая комната,  здесь же стоит  причудливая кровать, что  легко управляется с пульта и меняет угол наклона. Илюха нашел пульт и веселился часа полтора поднимая и опуская верхнюю часть кровати.

И кнопки вызова медперсонала- везде!! Особенно понравилось, что в туалете,  наверное, на пяти уровнях, расположены кнопки: слева, справа, возле раковины, в душевой , даже если оступилась, упала – вот и кнопка перед глазами, в самом низу! Нажмешь ее и  вот она медсестра тут как тут, готова помочь! В общем, умереть не дадут 🙂

Никаких предварительных записей или регистраций, просто пришла в палату и жду, что же дальше?  Через некоторое время пришла акушерка, посмотрела добрым взглядом на скачущего по кровати Илюшу  и вежливо поинтересовалась, хочу ли я, чтобы моя семья присутствовала при процедуре стимуляции? Антошка отрицательно замотал головой и поспешно скрылся с Ильей за дверями.

Хейди – акушерка, подготавливаясь к манипуляции,  сказала, что  вы – женщина рожавшая, скорей всего после нанесения геля начнутся тренировочные схватки, так что мы сейчас вам все нанесем, и вы, конечно, можете пойти погулять, но далеко не уходите, вдруг не добежите до родовой палаты.

Я инстинктивно зажалась, увидев, как Хейди одевает перчатки и достает шприц с жидкостью. Честно сказать, процедура не из приятных, но хорошо, что очень быстро проходит.  Закончив надо мной издевательства, Хейди еще раз предупредила  гулять в радиусе километра от клиники и сказала,если никакого эффекта не будет, то еще в полночь нанесут крем еще раз.

Решив, что до больницы доехать-добежать успеем, мы поехали на родную Кроналлу покушать любимых суши, после этого меня торжественно возвратили в белые палаты и я завалилась на хрустящие простыни казенных больниц.

Я купила себе какую-то вкусняшку, справедливо предположив, что у меня непростой день сегодня-завтра и я могу себя побаловать, открыла познавательную  книжку  и наслаждалась часами покоя и ничегонеделания.

Какое же я испытала блаженство, находясь в палате одна,  как давно такого не было!! Все же умеренные дозы одиночества  — это очень благотворно для организма. Я читала книжку о детском воспитании и периодически прислушивалась к своему женскому организму, организм отвечал суровым молчанием.

Вот вид палаты с моей кровати:

В районе полуночи пришла медсестра Виктория, и сильным акцентом жительницы туманного Альбиона, поинтересовалась моим самочувствием, я неопределенно пожала плечами. Виктория уверила меня, что роды вторые и все начнется с минуты на минуту, особенно после того, как она нанесет волшебный гель повторно. Гель бы нанесен, и после того, как я послушала все истории жизни Виктории,  она удалилась с чувством выполненного долга, перед этим не забыв напомнить  в очередной раз где расположена тревожная кнопка, если вдруг меня настигнут стремительные роды. На прощание, Виктория поинтересовалась, не хочу ли я  таблетку снотворного, ночь-то волнительная, но я уверила ее, что мало что в жизни может меня лишить сна.

И так и было,  и спала бы я, как на курорте, если в два часа ночи не была разбужена характерными стонами и криками. Крики становились все сильнее, я поняла, что где-то очень рядом, кто-то явно рожает. Роженица, по звукам, была  в самом пике родовой деятельности, ее рулады становились все громче и интенсивнее, в голосе звучало столько боли и ужаса, стоны переходили в какой-то непрекращающийся вой, и сквозь эти ее возгласы был слышен бесстрастный голос акушерки – Breath, Breath! Breath!!! Девушка дышала паровозом, потом опять орала,  и опять дышала, а мой сон выветрился за секунды! Наконец-то до меня стало доходить, где я нахожусь и, собственно говоря,  зачем!

Слава богу, девушка родила быстро, буквально через десять минут активных криков уже  закричал младенец, крики женские стихли, но спать я больше не смогла.

Я чувствовала себя такой несчастной, мне стало так неуютно, меня захлестнули воспоминания трехлетней давности, когда рождался Илюха, эти крики напомнили мне мое состояние тогда, как мне было плохо и больно, и как также кричали женщины за стенами.

Памятуя наставления Виктории, что мне надо поспать, ибо роды вторые и все начнется с минуты на минуту, я все же постаралась уснуть. В шесть утра меня разбудила бодрая Виктория, проверила мое состояние, недоуменно хмыкнула и пошла консультироваться с доктором.

Пока Виктория выясняла, что же делать с непокорным моим телом, я пошла в душ и вот оно — началось! Я  почувствовала очень отдаленно, что-то похожее на зарождающиеся схватки. Все, процесс пошел, опять я окунулась в воспоминания давно минувших лет и очень ярко вспомнила свои первые роды.

Пришла врач, я сказала ей, что все ок, я можно сказать уже в лейбор (почти что в потугах), врач очень недоверчиво на меня посмотрела. Я для красочности даже поохала, когда накатила очередная слабая волна. Видимо, не впечатлившись моим видом, докторша мягко, но настойчиво сказала, что будем прокалывать пузырь. Я стала слабо сопротивляться:  А может я пойду, погуляю, может  он сам порвется? Схватки же только начались, может пусть разойдутся и пузырь тоже разойдется??!! Я помню, как мне было неприятно, когда прокалывали пузырь в первый раз, но докторша пропускала мои слова мимо ушей  и твердила свои аргументы, уж не помню какие, я поняла, что сопротивляться бесполезно и покорно легла на кровать. Прокол был абсолютно безболезненный, совсем незаметный, воды хлынули и я поняла, что назад пути нет… рожать будем сегодня..

Докторша, также как и Виктория, уверила меня, что роды у меня вторые, все будет намного быстрее,  на  часах было  семь утра, говорит,  к 12-ти дня я уже разрожусь. Тут же меня попросили собрать свои сумки и перейти в родовую палату. В этом месте хочется написать, конец первой серии 🙂

В новой палате меня определили на очередную чудо кровать, поставили рядом капельницы, принесли лекарств, шприцов и большой журнал для записей, все было готово! По плану сейчас активная стимуляция окситоцином, ждем только мужа!  Тут к присутствию мужа относятся очень уважительно и постоянно уточняли у меня, когда будет кто из родственников или муж, что мы его подождем, пока он не придет не начнут капать окситоцин.

А я так не люблю уколов, капельниц!! Вода все льется, а схватки становятся сильнее, я опять за свое, а может быть само усилится, все же роды вторые, может без  дополнительной стимуляции??!! Все врачи, все мидвайфы очень терпеливы  оказались, очень подробно и очень спокойно  объясняли, что неа, не отвертишься, колоть будем, надо организму помочь, все будет очень гладко, все будет очень постепенно, не успеешь оглянуться, как уже родишь.

Вышедшая на смену Виктории, турчанка, не помню ее имени, великолепно ввела мне иголку под вену, подсоединила к капельнице и стала посматривать на часы. Девять утра — Антошки нет, 09.15 — любимого нет. Турчанка, извиняясь, говорит: «пора вводить раствор, затягивать тоже нельзя», и тут врывается Антошка, бухается в кресло напротив и, явно не зная, в чем же сейчас заключается его функция, разумно решает  спокойно посидеть и полистать новости на телефоне. Акушерки подвешивают на капельнице огромных размеров пакеты с физраствором и окситоцином и начинают потихоньку наполнять мое тело этими жидкостями.

Тут Антошка произносит сакраментальную фразу – я машину припарковал в зоне  до 15.30, ты тут до скольки планируешь быть?! Мол, до 15.30 уложись, а то у меня там машина под знаком припаркована. Вид у него был немного встревоженный и чувствовалось, что находится он в ситуации, где все мало поддается контролю и никто во всем мире не сможет дать ответ на вопрос, уложусь ли я до 15.30?!

Ну вот, значит, я надежно прикручена к капельнице, в меня методично вливаются разномастные жидкости, Антон сидит от меня на расстоянии выстрела. Я хоть и надежно скреплена с аппаратом, но могу передвигаться по палате с этой стойкой с капельницами, и начинаю я шагами зомби медленно пересекать комнату из угла в угол, Антошка настороженно смотрит на меня, волнуясь за мою устойчивость. Действие лекарств уже началось, и я начинаю тихонько не находить себе места, и тут мне неудобно, и схватка становится все сильнее, прошу Антошку массировать мне спину. И то мне кажется, что массирует он то слишком сильно, то слишком слабо, то низко, то высоко.

Становлюсь на четвереньки, сажусь на мяч, потом опять хочу лечь на кровать, а тем временем акушерки ходят по палате, заглядывают на монитор, что измеряет интенсивность схваток, совершенно не обращая внимания на мой страдальческий вид.

На часах уже около одиннадцати, схватки становятся все сильнее, я начинаю ощущать себя настоящей женщиной, что открыта навстречу доисторическим мукам деторождения.

В это время пришла наша любимая Надежда, наша русская акушерка! Как было замечательно, что сегодня именно ее смена, я была так рада ее видеть!! Надежда одобрительно посмотрела на мешки с жидкостями, и вынесла вердикт: до трех часов родишь!  Или, говорит, будем делать ставки, во сколько родишь, в три или в четыре? Я приободрилась от мысли, что скоро уже все закончится и начала старательно дышать, как только тело пробивала очередная схватка.

Время все шло, акушерки сновали по палате, у меня с лица стала уже сползать улыбка и куда-то подевалась природная вежливость, мне уже больше не хотелось ни с кем разговаривать и вообще, видеть уже никого не хотелось. И тут я вспомнила про газ!! Говорю, Джорджине – акушерке на смене, а чего ты мне газ не предлагаешь?? А она, ты хочешь  что ли? Ты так хорошо справляешься!!  Это я хорошо справляюсь? Спасибо, конечно, за комплимент, но может это только внешне кажется, что я получаю удовольствие, на самом деле мне так уже хреново!

Конечно, они-то повидали за свою практику толпы орущих женщин и мои негромкие поохивания вряд ли рассматривались как агонизирующая боль, но я-то знала, что уже все, не могу, мне плохо!!

В общем газ так газ, Джорджине ничего для меня не жалко, она выудила из стены  длиннющий синий шланг и популярно показала как надо им пользоваться, Антошка проявил к газу больший интерес, чем я, он тут же мне рассказал состав всех газов, валентности элементов их составляющих, не забыв добавить историческую справку о том, когда газ для рожениц был применен впервые и в какой стране. Я же  неловко пыталась вдыхать веселящий газ при схватке, но вместо этого возникало какое-то странное чувство  нехватки воздуха и ужасной сухости во рту,  и никакого обезболивающего эффекта я не почувствовала.

Джорджина деловито сделала очередную запись в моей папке, посмотрела на часы, посмотрела на интенсивность схваток и усилила поток лекарств в мое тело, тело тут же откликнулось более сильными сокращениями, мне стало совсем печально. Мне захотелось просто уйти от Джорджины и от этой капельницы, уйти и все, чтобы никого не видеть. Боль продолжала усиливаться, на часах время приближалось к часу дня.

Антон старательно производил круговые движения по моей пояснице, нежно гладил волосы в перерывах между схватками.  Я садилась то к нему спиной, то хотела сесть на пол, то к нему на колени, казалось, что можно устроиться как-нибудь так, что схватки не так будут ощущаться. Уже мне и фитболл не мил и мягкое кресло  уже слишком мягкое и вообще все не то и все не так.

Я  с надеждой смотрела на Джорджину, ну как мои показатели? Схватки уже достаточно интенсивны, интервалы удовлетворяющие? Уже пора рожать??  По Джорджине было видно, что она не очень хочет меня разочаровывать, но приходиться, мои схватки скакали как необъезженные кони, и об активной фазе родов еще рано было говорить.

Тут  я решила, что настрадалась, что хватит, пора переходить к кардинальным мерам и стала требовать эпидуральную анестезию.

В Австралии ничего не будут делать, если сам не попросишь, твое тело, твои роды, сама все знаешь, все в общем протекает как положено, и в естественный процесс никто не будет с советами лезть.

Я, как человек бывалый в родах, попросила посмотреть раскрытие, и если уже см 7-8, то думаю, так уж и быть, потерплю. К тому времени на смену вышел замечательный Ворвик Мориарти ( да, у моего мидфайв была такая хрестоматийная фамилия), очень деликатный, вежливый мужчина, говорил он почти шепотом, с придыханием и всегда его лицо было озарено такой спокойно улыбкой, что становилось неудобно за свое искаженное лицо и  хотелось  просто расслабиться и родить с таким же  спокойствием на лице. Так что Ворвик  охотно откликнулся проверить меня,  хотя, видимо, раскрытие шейки матки они могут определить по выражению лица. Все еще было на уровне 3-4 сантиметров, и ждать до 10 см я точно была не намерена.

Я начала твердить слово – эпидурал, эпидурал, у меня сложилось впечатление, что Джорджина делает вид,что меня не слышит!  Мы стали хором с Антошкой взывать к нашей молодой мидвайф, Джорджина, выслушав нас, сказала: «хорошо, теперь вы скажите об этом  старшей по смене»,  и мы стали ждать турчанку, которая запропастилась куда-то. Я извивалась в муках, Джорджина немигающе смотрела на меня, не демонстрируя и капли сострадания.

«Анестезиолога мне, пожалуйста!», — вежливо потребовала я, как только пришла турчанка. Она же и не подумала торопиться, а стала  расписывать все страхи и ужасы, с которыми  я могу столкнуться, если не дай бог, игла врача соскользнет, когда он будет вводить лекарство.  Даже если он попадет куда надо,  вы не сможете  ходить по палате, вам надо будет лежать!  А вдруг у вас возникнет желание пойти в душ? Ан нет! Уже будет нельзя! А  самое главное – вы не сможете быть в вашей футболке! Вы  обязаны будете одеть халат, который одевают всем, что с  эпидуралом рожают!! Даже после таких страшных словесных  картин, я твердила свое – эпидурал плиз.

«А сейчас, мне надо идти», — сказала она, — «Вы тут подумайте пять минут и потом скажете свое окончательное решение», боясь упустить удачу, мы  хором закричали: «Мы давно все решили! Врача нам, врача!!!»

Справедливости ради стоит отметить, что анестезиолог пришел достаточно быстро, врач гордо вкатил тележку, наполненную  ворохом лекарств, одноразовыми перчатками, халатами и какими-то невнятными примабасами.

Облачался врач в рабочее обмундирование как заправский коммандос, эффектно распечатывал пакеты, заученными  движениями вынимал нужные предметы из многочисленных одноразовых упаковок. Я всего процесса не видела, страдала от схваток, которые становились все сильнее и сильнее. В голове только мысль – скорее бы укол, скорее бы ушла боль.

Врач  не переминул опять же прочитать мне короткую лекцию, явно по инструкции, о том, чем грозит эпидурал, вот же они дотошные! Ну раз надо, так надо, расскажите мне еще раз, но мнения своего не изменю! Одели меня в одноразовый халат, на спине  доктор очертил квадрат и  начал производить невидимые мне пассы руками.

 Не помню я, чтобы в России мне так тщательно обрабатывали тело для укола, а может просто подзабылось, но тут он протер спиртом или чем-то там еще меня раза три, долго стучал по позвонкам, как мне казалось, прислушивался к звуку, который извлекал такими постукиваниями, прям как дятел в поисках насекомых.

Потом чем-то долго обклеивал мою спину, потом распылял вещество, похожее на  лак для волос, это была такая обезболивающая распылялка, аккуратно все расправил и еще раз, строго предупредив меня не шевелиться, ввел иглу в позвоночник. Самое сложное в эпидурале  – это ни при каких обстоятельствах не  шевелиться во время этого укола. Я замерла изваянием, впилась в Антошкины коленки, и в общем-то все  — укол прошел практически безболезненно.

Правда потом почувствовалась очень  резкая боль в левой ноге, как от разряда током и жжение, я закричала от неожиданности, было очень больно.

Анестезиолог уменьшил напор подачи препарата и боль ушла, по телу стало  разливаться тепло. Меня стала окутывать волна расслабления и спокойствия. Ноги стали ватными и вялыми, схватки чувствовались на удалении, а потом и вовсе ушли. За моим уколом наблюдали другие акушеры и как увидели, что процесс пошел, то начали прибирать комнату. Газ на место, все мячи и кресла по местам, пеленки,полотенца убрали, стулья на место, меня привели в горизональное положение, прикрепили теперь уже к аппарату, что подает анестезию, с другой стороны у меня также капает капельница, сказали  все — теперь только лежать!!

Я, памятуя свои первые роды, спросила: «Как долго будет действовать анестезия?»  В России меня отключили от кайфа как только было полное раскрытие и сказали все, пора теперь работать и тужиться, надо все чувствовать  ибо как ты будешь тогда рожать?

Тут же врачи были удивлены вопросу – как насколько долго? Пока не родишь, как только родишь, так и снимем обезболивание. Я была безмерно счастлива! Что прям вот так?? Я ничего не буду ощущать больше? Больше не будет этих болезненных скручиваний тела? А как же необходимость чувствовать боль, чтобы тужиться? Они – мы вам будем говорить когда у вас подходит схватка, у нас на мониторе все видно и вы будете тужиться, не переживайте, все будет хорошо.

Практику отключения от эпидурала перед самими родами, Варвик нашел достаточно жестокой, это же кощунственно – отключать эпидурал перед самыми родами! Ведь тогда сила схваток наиболее высока и женщина опять будет сильно страдать! Он несколько раз сокрушенно качал головой – ну зачем же так делать, это же так жестоко, так жестоко!

Еще один был малоприятный момент – это введение катетера, турчанка уточнила у меня, если я не буду против, если  Джорджина попрактикуется на мне, ты же все равно ничего не чувствуешь, анестезия. На благо австралийской науке, я торжественно согласилась быть тренировочным аппаратом, и мужественно терпела, пока Джорджина пару раз промахивалась. Боли не было, но было очень противно и неприятно. И на этом все неприятности закончились и я полностью расслабилась на кровати, меня стало клонить в сон, на часах было 15.30, Антошке было пора переставлять машину.

Я с легким серцем его отпустила обедать и менять дислокацию транспорта, все мидвайфы тоже куда-то исчезли, я переписывалась по смс-кам с друзьями и чувствовала себя просто превосходно.

Еще небольшой неприятный момент был, что от лекарств начало знобить, да и уже вечерело, становилось в палате прохладней, Антошка вернулся на свой пост, мое тело било мелкой дрожью, Джорджина  увидела, что я стучу зубами от холода, посетовала: «что же вы молчите! Вам принести одеяло?»  И о чудо, она принесла теплое одеяло!! Их специально подогревают, чтобы комфортнее было пациентам, вот это забота!! Антошка с нескрываемой завистью смотрел, как я уютно кутаюсь в теплое одеяло, Джорджина заметив его взгляд, принесла одеяло и ему!

И вот сидим мы такие замотанные и я начинаю философствовать – ну вот что же я такая, испугалась, не решилась испытать схватки  до конца.  Да каждой женщине стоит через это пройти, а я струсила и бла, бла,все в таком роде. При этом сама еще час назад  готова была на все, чтобы только избавили меня от мучений, а сейчас уже все так воспринималось, далеко и и в общем-то не сильно больно, нечего было бояться.

Еще  интересный момент, в России во время эпидуральной анестезии я  не чувствовала нижней части тела совсем, я не могла двигать пальцами ног и онемение было полное. Сейчас  же я ощущала отлично свое тело, но просто не чувствовала боли. Очень замечательное усовершенствование! И как это только людям удается, придумывать все более новые и совершенные препараты!

На часах уже время  близилось к шести, уже турчанка ушла домой и Джорджина, которая к этому времени стала почти близкой подружкой, тоже уже стала собираться домой. Пришла Надежда, посмотрела на мое счастливое эпидуральное лицо и спрашивает – ну что, рожать пора?

А я не знаю, пора или нет, мне так хорошо лежится!  Схватки идут своим чередом, все попеременно смотрят на  диаграмму, количество окситоцина увеличивается, сердцебиение ребенка в норме, все происходит во мне, но без моего участия.

Кстати, только что меня осенило, в мои первые роды  мысли на 90 процентов были вокруг Илюши, а как он там, как ему дышится, как его сердце? Ему же тоже тяжело и сложно рождаться. И во время эпидурала в России я боялась отдохнуть и расслабиться, я напряженно прислушивалась к Илюхиному сердцебиению, не дай бог, лекарства как-то ему повредят. Это все было волнение от встречи с моим!! ребенком!

Во второй раз путь уже казался проторенным и да, дети – это прекрасно и второй ребенок – замечательное событие, но все же чувства новизны уже не было и я меньше переживала за Даньку, как ему сидится в животе и как он себя чувствует, я просто слышала его сердцебиение на аппарате и мне было спокойно.

К шести часам пришел Ворвик, мы опять о чем-то мило поговорили, он рассказал про свою работу в роддомах в арабских районах. Как ревностные чернобородые мужи не пропускали Ворвика к рожающей жене, как же так, мужчина увидит их благоверную! К слову сказать, Ворвик немного смахивает на голубого и не удивлюсь, если узнаю, что он такой и есть, но арабы видели в нем только похотливого медицинского работника, который спит и видит как бы хоть одним глазком посмотреть на женские прелести ливанской Гюльчатай.

Но Ворвик, по его словам, отличался смелостью и как-то прорывался сквозь мужний кордон и доблестно принимал роды у женщины в таких военно-полевых условиях. Рассказывал, что после таких родов его не раз провожали домой с охраной и выводили из здания через черный ход. Ибо после того, что он видел во время родов, по законам Шариата, он в лучшем случае должен был лишиться жизни. Рассказывал, что и нападали на него с ножом, при этом я с трудом представляю как мог увернуться от  черного, волосатого Бармалея с кинжалом этот тихий, спокойный доктор, но видимо  смог, раз он сейчас был со мной. Зачем, правда, он работал в таких больницах? Оставил бы все на попечение женского персонала, и переехал бы в белый район, где мужья поспокойнее относятся к мужчине-акушеру.

Вот  так за милыми беседами, Ворвик между прочим сказал мне, что все, а теперь пора рожать, давайте будем начинать. Заглянула Надежда, ей уже было пора домой, но решила все же посмотреть, чем завершатся мои роды, Джорджина тоже хотела быть в курсе событий, и хоть уже смена их закончилась, осталась со мной до победного конца. Все еще повторяли как один, ну роды у вас вторые, родите быстро и вытолкните ребенка за три потуги, так что скоро все скоро будем дома!

Я сосредоточилась, говорю Антошке, что вот оно – самый интересный момент наступает, наконец-то! Ради чего все и затевалось! Девять месяцев беременности, 12 часов схваток и скоро нас ждет встреча с нашим замечательным малышом!  Антошка посерьезнел, подвинул ко мне стул поближе, взял за руку и принял позу как бегун  перед стартом.

Ворвик тем временем проверил колыбель для младенца, включил и выключил лампы, проверил пеленки на столе, установил нужную температуру воздуха в той части комнаты, где будет осмотрен ребенок. проверил еще какие-то инструменты, чувствовалось, что новая жизнь появится на свет вот вот. От этого становилось очень волнительно на душе.

Я начала, как мне показалось, интенсивно тужиться. Конечно, очень странное ощущение  — тужиться, когда нет боли и чувствуешь схватки далеко-далеко, где-то на задворках тела, при этом не совсем понятно в какой момент напрягаться. Так-то тело само производит эти движения выталкивающие, только помогаешь сама себе, усиливая выталкивание. Поэтому первые потуги были у меня слабенькие и непонятные в своей искусственности.  И все происходило следующим образом: Джорджина держала руку на моем животе, и смотрела на показания аппарата, что учитывал схватки, и как только схватка подступала,  она бодро выпаливала: Контрекшн! То есть «схватка!»  и я с силой пыталась вытолкнуть  младенца…

Боли не было, я отдышавшись от натуги, деловито спрашивала  – ну как? Продвинулся? Уже краунинг произошел? То бишь, головка прорезалась? А они мне все – нет, еще нет, еще тужься.

Я крепко держала Антошку за руку, напрягалась, краснела, бледнела, потела и всячески пыталась сдвинуть с места горячо ожидаемого сына. Акушеры  предложили, а может эпидурал отключим и вы от боли сразу оживитесь и может дело пойдет быстрее? Все же тужиться просто так, и тужиться, когда тебя подстегивает боль – разные вещи, а я от таких слов подстегнулась, не надо мне ничего отключать!

Только,попросила я, можно мне музыку?? Я очень люблю музыку, она меня простимулирует лучше некуда! Да, конечно, все что угодно, сказал Ворвик! Это же ваши роды! Так это было приятно слышать. « Антошка, заводи!», — сказала я, и Антон справился отлично с совершенно нетипичной для себя  ролью диджея. Хорошо помню бойкий голос Пинк и сквозь песню мерный голос Джорджины – Пуууш!!! (то есть, тужься,тужься!)

В общем, я исправно дышала как того просил интеллигентный Ворвик, впивалась в руку Антошке на каждом рабочем моменте в схватках, пыхтела, переводила дыхание, ждала следующей схватки, о которой мне подсказывала Джорджина и опять за работу,в лейбор  с новыми силами!  В таком ритме все продолжалось около часа, потом по лицам врачей я стала понимать, что что-то идет не так. И даже громкая музыка особо не помогает процессу.

Позвали доктора, пришли новые акушеры на смену, но я благодарна Надежде и Джорджине, что они остались со мной и были до конца всего процесса, так что помощь новых акушеров в итоге не понадобилась.  Прибывший врач деловито представившись  и небрежно одев перчатку и намазав ее смазкой, запустил в меня руку по колоть и начал там орудовать как у себя дома. Даже через анестезию мне стало очень больно и некомфортно от его движений, я смотрела на него жалобным взглядом, он же даже не взглянул на меня, только уточнил у персонала- она же на эпидурале? Ну и славно и продолжил изучать обстановку и констатировал – ребенок лежит боком… Данилка не мог выйти, он лежал боком и как бы я не старалась — из такой позы родиться бы ему не получилось.

Отдельно хотела сказать про кровать-самобранку. Само собой она приходила в вертикальную позицию при необходимости, так кроме этого на кровати было три разных приспособления для ног, чтобы и пятками упираться и бедра положить и чтобы руками держаться, хочешь, держись так, хочешь одну ногу вытяни, другой толкайся, или наоборот или еще как хочешь, по-моему под любой изгиб тела кровать готова была трансформироваться. При этом в любую позицию кровать приводится бесшумно и очень плавно, как будто создана она для космических лайнеров, а не для больницы.

На время родильный процесс остановили, акушеры стали живо обсуждать мою дальнейшую судьбу, я со страхом в глазах перевожу взгляд с одного на другого, смотрю на Антона, он прислушивается к докторам и мы  понимаем, что своими силами я не справлюсь, ребенка будут тащить щипцами и вакуумной присоской.

Эти предметы вызывают у меня просто ужас дикий, мало того, что я помню разные страшные истории из советского прошлого о том, как маленьких деток безжалостно тянут за такую хрупкую головку и ломают им все подряд, ибо для суровых врачей социализма главное родить ребенка, а какой он после этого будет — неважно. И давали подержать мне эти щипцы на занятиях, страшный предмет,почти что пыточный аппарат средневековья. А вакуум!! Это когда присоску к голове младенца и тянут, тянут! Меня обуял настоящий ужас, а когда я увидела инструменты в непосредственной близости от себя и поняла, что именно это и будут делать, то начала паниковать.

Опять же огромное спасибо Надежде, она  вызвалась проводить всю процедуру сама  и стала  спокойно, очень ласково, по-матерински, объяснять, что все не так страшно, как я думаю. Щипцы аккуратно вводятся, расширяя необходимое пространство, а потом руками головка ребеночка поворачивается и эти действия помогают ему родиться, никаких зверств. Вокруг столпилось много людей, Джорджина подошла ко мне вплотную и я уже держала за руку и ее и Антона, я смотрела на него глазами полными страха, отчаяния и надежды на Надежду. 🙂 и читала в его глазах тоже самое  – мне страшно, но Надежда нам поможет. Не смотря на эпидурал мне было очень больно, щипцы введенные внутрь, плюс обе руки, пытающиеся повернуть ребенка, все это ощущалось таким существенным вторжением в хрупкую женскую душу.

Но я старалась не дышать когда просили, тужилась по требованию, замирала, когда просили, и молила, чтобы все быстрее закончилось, я ощущала холодный металл внутри, неестественность положения своего тела и чувствовала, как Надежда поворачивает головку и как головка медленно, но верно прорывается вперед. Я смотрела на Антона в это время, и было здорово видеть как в его глазах зажегся огонь восхищения и он произнес: «о, ребенок показался, головка уже видна», именно вот  такой взгляд наверное бывает у всех людей, которые видят чудеса  наяву. К такому я смело отношу и рождение детей, это же такое нереальное, восхитительное событие!

Рождение головки, как знают все роженицы, это 99 процентов всего дела, еще одно усилие, и вот он, ребеночек появился на свет. Его поднимают и я вижу отчетливо, что его шея крепко перетянута пуповиной, это ужасное зрелище. Сам он  висит на руках у акушерки безжизненной тряпочкой, синяя пуповина врезается в тоненькую шею, Надежда освобождает Даньку и протягивает Антону ножницы, чтобы перерезать пуповину, а я начинаю  твердить – почему он не шевелится, почему он не дышит??!!  Антон, почему он не дышит??

Ребенка тут же забирают на столик, прибежали три медсестры, включили таймер, лампу для освещения и стали очищать легкие от скопившейся жидкости, помогая ему задышать. Эти тридцать секунд или даже меньше, тянулись как вечность,я продолжала причитать, Антон подошел к медсестрам, все тут же вежливо расступились, освобождая ему место возле младенца, при этом продолжая реанимационные процедуры, по-другому их и не  назовешь.

Мне было ужасно больно смотреть на бесчуственное тело моего ребенка, я только твердила одну фразу в каком-то ступоре: Антон, почему он не дышит, почему он не дышит… Но тут Антошка радостно поднял большой палец – не переживай, задышал!! И как в кино, когда все замирает в отвественный момент,а потом все оживает, так и тут, уф, все вздохнули облегченно, операция «Роды  в Австралии» закончена благополучно, все зашевелились, стали убирать инструменты, пеленки. Джорджина стала прощаться и торопиться домой, Ворвик поставил укол для сокращения матки и тут же плацента вышла наружу, все поздравляли меня, говорили какая я молодец, я благодарила Надежду, Ворвика, Антона и весь белый свет, врачи одобрительно кивали головой, смотря на работу Надежды с шипцами – ни одного разрыва, ничего, ни одного шва не надо наносить (слава богу! Подумала я, хотя после всего того, что в меня вставляли, я думала, что штопать будут до колен).

Надежда провела поистине ювелирную работу, ребеночка щипцами не тянули, я в целости осталась, ответственный момент прошел гладко и быстро. Я еще раз поблагодарила судьбу,что была под анестезией, я не знаю, как бы я справилась с таким воздействием,если бы стопроцентно все ощущала.

И вот, кричащий уже Данька, положен мне на грудь, мы с Антоном приняли позу семейного единения, обнимались  и умилялись новорожденному, все страсти уже позади.

А вот бирочка Данькина, которую прикрепляют на кювез младенца:

По правде говоря, я была шокирована немного когда увидела лицо своего ребенка и в голове промелькнули мысли, ну что же делать, буду матерью некрасивого мальчика. У него было просто такое одутловатое лицо и глаза навыкате, но через  несколько часов отек спал и уже мой мальчик был самым красивым младенцем на свете.

Даня очень резво прицепился к груди и висел на ней почти четыре часа! По сравнению с Илюхой, который после рождения сразу сладко заснул и проснулся только через 12 часов после рождения. Этот же очень старательно кушал, уработался маленький, нелегкое выдалось ему рождение.

Время было уже девять часов вечера, Антону было пора ехать за Илюхой, все врачи и акушеры разошлись по другим делам, меня оставили одну в палате лежать, ждать когда пройдет действие  анестезии и я смогу нормально ходить. Лежала я так четыре часа, плашмя, прижимая голого ребенка к груди. Становилось уже холодновато,  я почувствовала голод и вообще уже была готова встать, тут я вспомнила про заветную кнопку на кровати и вызвала медсестру. Пришла мидвайф, что заступила на ночную смену, помогла мне встать, принять душ  и тут я уже собрала свои вещи, переоделась, Даня безмятежно спал в  прозрачной люльке, мидвайф предложила мне перейти уже в послеродовое отделение.

Я пошла за ней, обернулась и посмотрела на комнату еще раз, воспоминания родов еще были очень свежи, по всей комнате пеленки, фитболл, разводы крови, смятая простынь, инструменты в углу, и я испытала такое облегчение, что уже все позади и с легким сердцем вышла в коридор.

Если подвести итоги, то могу сказать, что эпидурал это вещь!! Это просто такая находка человечества и я готова поставить памятник врачу, что ее изобрел! Еще в очередной раз я благодарю судьбу, что на смене была Надежда, так отлично принять роды, мне кажется, могла только она! Ну и весь процесс занял 12 часов, с момента прокола пузыря до момента счастливого рождения.

Собственно отец с новорожденным!

Присутствие мужа — однозначное да, поддержка, внимание и просто видеть родные глаза рядом  — это многого значит, да и разделенные вместе эмоции очень сближают. А наш Даниил Уколов родился 19 апреля 2013 года, в 19.44 по Сиднейскому времени, весом 3660 и ростом 52 см. Ура, товарищи 🙂

И вот мы уже готовы идти домой!

А вот здесь можно прочитать рассказ Антона об этом событии.